Эмпирическое предзнание
Нетематическое предзнание бывает различного вида. Определенный отдельный вопрос обусловлен эмпирическим предзнанием. В случае, если я (согласно вышеупомянутому примеру) вопрошаю, что есть некая книга, то прежде я должен знать из опыта, что книга существует и что «вот это» есть книга, я должен быть знаком с книгами и т. п.; иначе я не могу поставить осмысленный вопрос. Если я спрашиваю, который час, то прежде я должен знать, что существуют часы, показывающие время, что эта временная точка показываема на часах и т. п.; иначе я не могу так вопрошать.
Поскольку определенный вопрос возможен лишь при условии определенного эмпирического предзнания, то мы можем назвать его конститутивным предзнанием. Оно есть условие в строгом смысле (conditio sine qua поп), а стало быть, конституирует возможность данного вопроса. Я должен знать, например, что есть книга вообще, чтобы быть в состоянии вопрошать об этой книге. Я должен знать, что время и часы существуют, чтобы быть в состоянии вопрошать, который час. Более определенное содержание эмпирического предзнания не конститутивно, а лишь модификативно входит в смысл вопроса, варьируя конкретные смысл и цель вопроса. Я вопрошаю об этой книге, ибо она, быть может, настоятельно мне нужна и я долго ее разыскивал. Я вопрошаю, который час, ибо, возможно, время не терпит, так как я ожидаю чего-то и т. п. Конкретный отдельный вопрос восстает из широкого контекста моей жизни и моих поступков. И все же не контекст конституирует смысл вопроса. Последний может быть понят, на него можно даже ответить, не схватив при этом [miterfabt] все модификативные элементы. Это важно для «герменевтической» проблемы. Для понимания некоего определенного отдельного вопроса или отдельного высказывания нет необходимости (да и невозможно) видеть весь его конкретный совокупный горизонт, поскольку его содержания не конститутивно, а лишь модификативно входят в вопрос или высказывание. Достаточно знать «релевантные» содержания, которые конститутивно определяют смысл вопроса или высказывания.
Эмпирическое предзнание, конститутивно ли оно или только модификативно, есть место историчности нашего существования, а также познавания и понимания, оценивания и поступков. Мы несем на себе печать горизонта истории, традиции, равно как и нынешней ситуации, мы предобусловлены также в философском мышлении. Человек, благодаря своей сущности, как дух в теле, дух в мире (Ранер), есть также дух в истории, т. е. отнесен и отослан к истории. Он не может ни упразднить, ни перепрыгнуть историчность своего существования. Тем не менее возникает вопрос, не превышаем ли мы все-таки в то же время историческую обусловленность, которой подвластны; более того, не кроется ли сущность человеческой истории как раз в этой напряженности между обусловленностью и, в то же время, ее постоянным превышением в простирании на безусловное. Этот феномен оказывается «безусловным в обусловленном», которое само всегда дано лишь в конкретном исторически-языковом опосредствовании.